Парижские ночи Офелии [= Офелия учится плавать ] - Сюзан Кубелка

А сейчас приберусь в кабинете. Со щемящей тоской смотрю на письменный стол. Отсюда я звонила в Монреаль, проворачивала свою первую валютную махинацию (которая, к счастью, прошла удачно!). Здесь привела в порядок Неллину книгу, нелегкая была работенка. Книгу об искусстве вечной молодости. Как она будет называться? «Новая романтика»? Или: «Наконец за сорок?!» Нелли сама еще не решила.

Во всяком случае, она мною довольна. Я в срок отправила в Калифорнию варианты на двух языках, вместе с пятьюдесятью фотографиями, рисунками, гравюрами и старинными рецептами красоты, найденными мною после долгих поисков в разных архивах.

А для своего издательства я приобрела права еще на десять книг. Старые вещи, давно не печатавшиеся, но очень важные, воспевающие любовь. А она нужна нам как воздух. Начинается мой последний день в Париже. Я прощаюсь с Жанной и Бадди, гуляю по Люксембургскому саду. В одиннадцать вечера, перед тем как лечь спать, смотрю по телевизору новости.

Вдруг я встрепенулась. Первое сообщение словно обухом по голове ударяет меня. Сразу после взлета потерпел аварию самолет. Бомба на борту. Все погибли. Аэропорт Шипхол. Боинг 747. Полет из Амстердама в Нью-Йорк. Дымящиеся обломки. О, господи! Ведь это рейс, которым летел Проспер. Проспер мертв! Сегодня утром он звонил мне, чтобы сообщить, что вечером летит домой.

У меня нет сил выключить телевизор. В полубессознательном состоянии я лежу на полу, на розовом ковре. Как я там очутилась, я уже не помню.

Проспера нет в живых. Я начинаю рыдать. Все мое тело сотрясается, меня колотит изнутри, я не владею собой и реву, пока у меня не остается ни одной слезинки. Я не хочу больше жить.

Встаю, выключаю телевизор и гашу повсюду свет. Быстро направляюсь в ванную, к аптечке. Снотворное. Где же оно? Недавно мне бросилось в глаза, что оно тут в большом количестве. Вероятно, мой директор страдает бессонницей. Мне это сейчас весьма кстати.

Большой стакан воды. Нет, два стакана. И таблетки. Высыпаю все на тумбочку. Теперь мне легче.

Ложусь на кровать. На мне надет лимонно-желтый, прозрачный, отделанный кружевами пеньюар, который я тогда купила в Лондоне в «Харродз». Просперу он очень понравился. Может, я все же не кончу жизнь самоубийством. Однако поменяю свои планы. Я не буду создавать издательство. К чему столько усилий? Лучше укроюсь на «Голливуд-Брайт-Стар-Ранч». Уж какую-нибудь работу Нелли мне подыщет. Твердый заработок, никаких забот.

Или уеду в деревню и отрекусь от рода человеческого. Я сыта по горло этими чудовищами! Пусть они убивают друг друга, избивают, расстреливают, терзают и поднимают на воздух, мне абсолютно все равно.

Мир так и так долго не продержится. Да и как бы ему это удалось? Повсюду атомные электростанции! Наша вода отравлена. Моря заражены. Леса умирают. Пустыня наступает. Остальное довершат террористы.

НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Я больше не хочу.

Гашу настольную лампочку. Закрываю глаза. Ощупью нахожу стакан с водой. Все это не имеет смысла. Мир рушится. Выбрось рухлядь за борт!

Мир не обрушился.

Я лежу довольная на зеленом канапе в моем загородном доме в окрестностях Монреаля. На мне длинное красное, мягко струящееся летнее мексиканское платье, золотые сандалии и воздушный, затканный золотом жакетик. Сегодня 18 августа. На дворе две тысячи тридцать пятый год. Идет двадцать первый век. Он лучше, чем предыдущий. Слава богу!

Позавчера я отпраздновала свое девяностолетие. Праздник кончился только сегодня. Мой дом утопает в экзотических цветах. Сейчас четыре часа дня. Недавно ушли последние гости. Оливия, моя горничная, приносит мне чашку чая. Я выпрямляюсь и бросаю взгляд в парк. Я радуюсь жизни.

Я не стала глотать снотворные таблетки, тогда в Париже, сорок восемь лет назад. Только воды выпила. А утром был звонок из Нью-Йорка. От Проспера Дэвиса. Он оказался жив. Улетел более ранним рейсом. Боже! Какое это было счастье, какое облегчение! Я очень любила Проспера. Но замуж за него не вышла. Он остался в своей семье. И правильно сделал. У нас была долгая связь, мы часто виделись. Проспер обогатил мою жизнь, а я его.

Приносят цветы. И новая порция поздравлений. Куда все это ставить? Я потеряла счет. Вся Канада поздравила меня. Со всего мира мне звонили, присылали подарки, даже ордена, медали и премии.

Обо мне написаны книги и сотни статей. Скоро должны появиться диссертации. О моей жизни снимается фильм (уже не в первый раз!).

Да, мои дорогие, я всего достигла: я самый крупный издатель в Канаде и главный продюсер Северной Америки. Проспер был прав: мне не приходилось никогда идти ко дну.

Конечно, не всегда было легко. Бывали и плохие годы. Часто я думала: все, не могу больше, все продаю. Однажды сгорел мой склад, это случилось именно на третий год, когда я наконец начала получше зарабатывать. Мне пришлось взять кредиты, меня мучил смертельный страх, что я не смогу их выплатить. Но я опять выплыла, совсем как после прыжка с трехметровой вышки.

Тогда, после пожара, меня спасла моя прабабушка.

Ее мемуары имели бешеный успех, я продала их по всему миру. Они не раз экранизировались, поскольку первая Офелия жила во времена, напоминающие конец двадцатого века. Эпидемии, стихийные бедствия, террор, гражданская война, попытки путчей – все это она уже пережила в свою бытность молодой актрисой в Бразилии.

Но она не поддалась всеобщему страху. Конец света? Нет, это не для нее. Пессимизм был так же чужд ей, как и мне, это я, наверное, от нее унаследовала. Я тоже верю в будущее и всегда верила. А уж теперь, с высоты моих девяноста лет, тем более верю!

Я никогда не приспосабливалась к духу времени, в особенности если он был негативным. Да-да, фундамент своего состояния я заложила во времена депрессии. Я не дала себя запугать повальным пессимизмом, я не продавала, наоборот, еще покупала! Права на новые книги, типографию и переплетную мастерскую – у одного человека, потерявшего мужество, впавшего в панику и сбывшего все, что он имел, по бросовым ценам!

А мужество никогда нельзя терять! Я хорошо помню основные лозунги на рубеже веков: «Лес умирает», «Атомная война стоит на пороге!», «Сотни миллионов людей в ближайшее время умрут от СПИДа!»

И что вышло? Лес не умер. Основные массивы повсюду были спасены. А СПИД? СПИД возник от злоупотребления антибиотиками. Сегодня мы это знаем. Передозировка антибиотиков разрушает иммунную систему. Теперь их разрешено выписывать только при непосредственной угрозе жизни. А тогда их глотали как конфеты, прописывали даже детям и откармливали ими животных. Вирусу был дан шанс. Да, мои дорогие, СПИД породил сам человек.

И вообще многое изменилось в лучшую сторону за последние сорок лет. И самое главное: атомный век позади! Мы пережили его и испытали огромное облегчение.

Это длилось всего сто лет, на большее урановых запасов не хватило. Атомных электростанций больше нет, ни одной-единственной! Якобы нет и атомных бомб и атомных ракет (в чем я сомневаюсь). Но новые нельзя выпускать. Сто коротких лет. Краткий миг в истории человечества. Миг, в который оно чуть не искоренило себя. Да, это был апофеоз «дефектного мышления».